Самое большое мое, хоть и запоздалое удивление связано вот с чем. Почти двадцать лет я прожил в самом северном городе страны и у меня практически нет фотографий. Ни с Норильской голгфы ни с площадей, театра или еще откуда-нибудь. Город не зафиксировался на пленке или в цифре. Конечно, всяких праздников, фоток с мест работы – целая прорва, а вот с мест, которые бы стоило посоветовать посетить, будучи там, кроме озера Лама, нет практически. Тоже и родным городом Кировым. Получается так – место, где прожита большая часть жизни воспринимается как само собой разумеющееся. Ну, чего, мол достопримечательности фиксировать, каждый день же это можно сделать… И вот, я переехал в Питер, за двадцать лет почти ничего не зафиксировав в Норильске… Друзья, не оставляйте без внимания свои места обитания!

Расскажу о том, что зацепило.

Самой страшной страницей в истории заполярного города металлистов конечно же остается ГУЛАГ. Есть об этом множество материалов и в Норильском музее в том числе. Но на Норильской голгофе реально кровь стынет в жилах. Особенно, если ее посетить в пургу, что в условиях почти постоянной зимы сделать несложно.

Очень впечатляет сам огромный Норильский комбинат, как памятник инженерии и титаническим усилиям людей. При постройке и последующей работе шахт, обогатительных и металлоплавильных заводов, морского (хоть и стоит на реке Енисей в г. Дудинка) порта применено столько инновационных, а порой и революционных технологий, что устанешь перечислять. А самое впечатляющее – это шахта. Причем, неважно, на каком руднике в нее опускаться. Я был на «Октябрьском». Тут и огромные, больше, чем в метро, тоннели и гремящие шахтные машины и поезда с вагонетками руды… Но самое запомнившееся – спуск под землю на полтора километра. Когда едешь в специальном лифте, с каждым метром на тебя почти физически наваливается неимоверный вес пород, находящихся над тобой и увеличивающийся с каждой секундой. Ох, не зря Олег Митяев, сидя по нелетной погоде в Норильском аэропорту написал нетленные строки:

«В самую глубокую могилу я

Каждый день спускаюсь, моя милая…».

Следующее, что хотелось бы отметить – поездка по Енисею на кораблике. Не знаю, как сейчас, 20 лет назад это были старые, годов шестидесятых выпуска грузопассажирские судна. Если осенью идти с Красноярска, вся палуба под завязку окажется уставленными ящиками и мешками с овощами. Около всех поселков, находящихся ниже по течению Лесосибирска (Шишмарево, Бор, Потапово …), корабль, не подходя к берегу, бросает якорь и к нему тут же устремляются местные малые народности на моторных лодках. Они, не успев заглушить мотор, стукаются с разбега о борт корабля и о друг друга – похоже на какую-то бескровную атаку-абордаж. В лодке людей, как правило, по двое, один держит ее, привязав к кораблю, чтобы не сносило, другой подает мешки с рыбой и олениной и принимает деньги или водку. Торгуют и ягодой. Цены не то что умеренные – смешные. Литр черной икры (полтора кг., на минуточку) продавали в Туруханске за тысячу рублей. Но, теперь, я знаю, с этим покончено. Я ходил на агитационном «хлопонинском» корабле с длительной остановкой в Игарке.

В Игарке четыре удивления.

Первое – Музей вечной мерзлоты. Спускаешься метров на пятнадцать и видишь на срезе колодца слои почвы, перемежающиеся с чистейшим прозрачным льдом разной (до полметра) толщины разного же цвета (от желтого до синего) – свидетельства ледниковых периодов. Там же есть история в документах и фотографии стройки самой северной железной дороги Салехард-Дудинка. В конце сороковых – начале пятидесятых зэки кирками и лопатами строили дорогу с неисчислимым количеством мостов по непроходимым болотам перекрывая по сто км. в год. Телеграфная линия, проходящая вдоль дороги, связывала полуостров «Таймыр» с большой землей еще двадцать лет после остановки строительства в 1953 г. Есть современные фотографии остатков дороги с вертолета, где, на местах бывших капищ (кладбища) вогулов отчетливо видны рельсы, буквально завязанные в узлы. Что же за энергетика в этих местах?! Сколько же мы (человечество) всего еще не познали?!

Второе удивление – аэропорт г. Игарки расположен на острове. И летом туда можно попасть только при помощи плавсредств.

Третье – местная (кстати, вполне приличная) гостиница и несколько жилых домов построены безсвайным способом. Такая большая гармошка из бетона укладывается прямо на почву, как фундаментная основа. Говорят, что эта перспективная технология применена только там.

Четвертое – склады стратегических запасов страны (секретная информация). Здоровые пещеры прямо в вечной мерзлоте, в которых чего только нет. В том числе оленьи туши, бывшие живыми пятьдесят и более лет назад (видно по синим штампам).

Природа Таймыра впечатляет. Про рыбалку и хоту вообще лучше помолчу, чтобы не завидовали. Около Норильска начинается знаменитое плато Путоран и огромный заповедник на нем. С плато сбегают водопады. Знаменитое место – Красные камни. Не менее знаменитое и живописное – находящееся у подножия плато огромное озеро Лама. Мы с компанией прошли на катере через все озеро (8 часов ходу с гидропорта «Валек») и причалили в самом его начале. Это красивейшее место называется «Медвежий угол». Там есть (в 2008 была точно) туристическая база Олега Крашевского со своим очень интересным музеем и большой библиотекой. Медведи там реально ходят рядом с людьми и можно поймать огромного гольца.

На последней фотке, как раз этот голец, которого держит мой двоюродный брат Борис. Большинство из тех, кто живет на Крайнем Севере каждый год направляются в отпуск. Кроме своей малой родины, географию которой я уже описывал, я частенько бывал в санаториях на Черном море в Сочи. Есть такой ведомственный санаторий «Заполярье» — классно так, заполярье в субтропиках. Кому как, а мне там очень нравилось. При желании, можно было все 21 день никуда не выезжать, а проходить процедуры, загорать, плавать и очень, ну очень много есть… Столовые открыты все время. Ну, а более примечательно и то, что каждый раз неожиданно там встречались мы со своими знакомыми (Норильск, город маленький и те, у кого профессия более-менее публична, хорошо знают друг друга), на встречи с которыми в обычной жизни времени не хватает.